Стивен Дональдсон - Презрение Лорда [ Проклятие Лорда, Проклятие лорда Фаула]
Ему так понравилось сильное ощущение гор под ногами, что снова надевать ботинки не хотелось, но он отказал себе в этом удовольствии, чтобы не отстать от Этьеран. Он последовал за ней по тропинке, которую указал Саронал — самый быстрый и легкий путь через центр Анделейна, — шел и удивлялся перемене, произошедшей с землей, лишь только они перешли реку.
Он ясно ощущал эту перемену, но в чем конкретно она заключалась — постичь, казалось, было невозможно. Деревья были здесь выше и толще, чем их земные сородичи, обильная и щедрая алианта покрывала порой целые горные склоны изумрудной зеленью, холмы и овраги заросли буйной ароматной травой, цветы так весело качались на ветру, словно всего лишь несколько мгновений назад появились из чрева земли; маленькие лесные зверушки — кролики, белки, барсуки и тому подобные — сновали вокруг, лишь изредка вспоминая о том, что им следует опасаться людей. Но истинная перемена была необыкновенна. Горы Анделейна несли в себе такое чистейшее ощущение здоровья, какое Кавинант не смог сравнить ни с чем, что он видел раньше. Аура гармонии была здесь настолько могущественна, что он начал жалеть о своей принадлежности к миру, где здоровье было неощутимо, неразличимо, заметно только как некий подтекст, задний фон. Некоторое время он размышлял о том, какое чувство испытает при возвращении назад, как перенесет свое пробуждение. Но вскоре красота Анделейна заставила его забыть все эти мысли. Это была опасная красота — не потому, что она была предательской или могла нанести вред, но потому, что могла обольстить или совратить. Очень скоро болезнь, необходимость постоянных самопроверок, отчаяние, гнев — все было забыто, потеряно в потоке здоровья, струившегося вокруг Кавинанта без конца и края.
Затерянный в горах, окруженный со всех сторон такой осязаемой и специфической жизненностью, Кавинант начал все более и более удивляться тому, что Этьеран ничуть не замедлила движения. По мере того, как они продвигались по лучистой, сияющей местности, лье за лье углубляясь все дальше в район Анделейна, ему все более хотелось останавливаться возле каждого нового открытия, в каждой новой долине, аллее или лощине, чтобы не спеша насладиться увиденным, смотреть на это до тех пор, пока оно не станет частью его самого, неотделимой, неподвластной любым грядущим испытаниям. Но Этьеран все так же стремительно шла вперед, подымаясь рано утром, редко останавливаясь, все время торопясь. Взор ее был устремлен куда-то далеко вдаль, и усталость, все больше проступавшая в ее чертах откуда-то изнутри, казалось, никогда не достигнет поверхности. Было совершенно очевидно, что даже эти горы бледнели в ее глазах по сравнению с ожидаемым ею загадочным «празднованием». Кавинанту ничего не оставалось, как только заставить себя двигаться следом за ней; ее воля не терпела никаких отлагательств.
Вторая ночь, наступившая со времени их ухода из Парящего Вудхельвена, была такой же ясной и чистой, что не пришлось останавливаться с заходом солнца, и Этьеран продолжала идти почти до самой полуночи. После ужина Кавинант некоторое время сидел, глядя на небо и яркие до боли звезды. Высоко в небе висел менявший фазу серп луны, и его белое серебро посылало вниз лишь некое подобие сверхъестественно-жуткого света, иллюминировавшего его первую ночь в Стране. Как бы между прочим он заметил:
— Через несколько дней луна станет темной.
При этом Этьеран пристально взглянула на него, словно подозревая, что он раскрыл какой-то свой секрет, но ничего не сказала. И Кавинант не знал, была ли это реакция на воспоминание или на ожидание чего-то предстоящего.
Утро следующего дня было столь же великолепным, как и предыдущее. Сверкавшая на солнце, словно алмазы, роса осыпала траву и листья; воздух, свежий, как первое дыхание земли, был напоен ароматом алианты и вереска, золотеней и пионов, покрывающих склоны гор. Кавинант воспринимал все это с чувством, похожим на блаженство, с удовольствием следуя за Этьеран на север.
Но в начале полудня случилось нечто, омрачившее его радость, оскорбившее его до мозга костей. Когда он шел по естественной аллее между густо разросшимися деревьями на склонах гор, наслаждаясь чудесным ощущением упругой травы под ногами, внезапно на его пути встретилась торфяная проплешина, такая же ненадежная и опасная, как яма на зыбучем песке.
Кавинант инстинктивно отшатнулся, отпрянул на три шага назад. Угрожающее ощущение тотчас же исчезло. Но нервы Кавинанта запомнили испытанное ощущение от самых подошв на всю длину ног.
Он был так удивлен, так оскорблен, что ему даже не пришло в голову позвать Этьеран. Вместо этого он осторожно приблизился к месту, где почувствовал угрозу, и попробовал потрогать его ногой. Однако на этот раз он не почувствовал ничего, кроме сочной травы Анделейна. Наклонившись, он стал ощупывать руками траву и землю во всех направлениях в радиусе ярда. Но то, что испугало его, теперь исчезло, и после нескольких секунд замешательства Кавинант вновь двинулся вперед. Сначала он шел чрезвычайно осторожно, ожидая нового подвоха. Однако земля, казалось, была так же полна чистой звучной жизненности, как и прежде. Вскоре он уже перешел на легкий бег, чтобы нагнать Этьеран.
К вечеру Кавинант вновь почувствовал зловоние зла, словно наступил ногой в кислоту. На этот раз его реакция была более быстрой, чем в первый раз, и он рванулся вперед так, словно спасался от удара молнии, а из его горла вырвался невольный крик. Этьеран бегом вернулась к нему и увидела, что он яростно шарит руками по траве, яростно выдирая целые пучки.
— Здесь! — сказал он, ударяя кулаком по земле. — Клянусь дьяволом! Это было здесь!
Этьеран молча смотрела на него. Кавинант вскочил и гневно указал на землю.
— Неужели вы этого не чувствуете? Это было здесь! Проклятье! — Руки его дрожали. — Как вы миновали это место?
— Я ничего не почувствовала, — спокойно ответила она.
Кавинант вздрогнул и опустил руку.
— У меня было такое чувство, словно я… Словно я ступил ногой в зыбучий песок… Или в кислоту… Или…
— Он вспомнил убитого Вейнхим. — Или в убийство.
Этьеран медленно опустилась на колени возле того места, на которое указывал Кавинант. Мгновение она изучала его, затем потрогала руками. Поднявшись, она сказала:
— Я ничего не чувствую…
— Оно исчезло! — перебил он ее….
— Но мне не дано чувствовать все, что чувствуют Радхамаэрли, — продолжала она. — А вы ощущали это прежде?
— Да. Один раз. Раньше.
— Ах, — вздохнула Этьеран, — если бы только я была Лордом и знала, что делать. Где-то глубоко под землей, должно быть, развивается зло, по-настоящему огромное зло, если даже горы Анделейна не спасают от него. Но пока еще оно чувствует себя неуверенно. Оно не задерживается на поверхности. Мы должны надеяться обогнать его. Ах, человеческая слабость! С каждым днем наша скорость становится все менее приемлемой.
